Село Квашёнки – откуда такое название?

Один из храмов нашего благочиния – храм Преображения Господня (1836) – находится в селе Квашёнки Талдомского района. Те, кто впервые слышит название Квашёнки, улыбаются. Да и как не улыбнуться, имя села напоминает о домашнем уюте, о хлебосольном застолье, ведь квасят что-то съедобное и получается что-то вкусное.  На самом деле название призвано напоминать о тяжелом труде, который, правда, исправно кормил сельчан в дореволюционный период и даже какое-то время после революции. А молиться ходили сельчане в Преображенский храм, он сейчас восстанавливается. Публикуем интересный исторический материал, предоставленный Талдомским историко-литературным музеем.

НАРОДНЫЕ ПРОМЫСЛЫ ТАЛДОМСКОГО КРАЯ

С незапамятных времен на Руси в жизни русского народа важное место занимала особая форма творчества — промыслы.

Талдомский край был богат умельцами и мастерами. Ткали холсты и сукна, были искусными гончарами, изощрялись в искусстве шить и выделывать кожи. Происхождение слова «кустарь» до сих пор остаётся спорным, так как оно в былые времена считалось ругательным.

Кустарная промышленность выросла из домашнего производства крестьян и развилась ещё задолго до ХVI века. Скорняжный промысел занимал в Талдомском районе одно из ведущих мест после башмачного.

В селе Квашенки почти все жители занимались скорняжным промыслом. С давних времен производилась закваска шкур домашних и пушных животных.

Работа велась примитивным способом. Заквашенные овсяной мукой шкуры выделывались на обыкновенной косе, которой удалялся верхний слой эпидермиса (жира). Затем проходило дубление шкур ивовой корой, а следом из выделанных шкур кроились и пошивались разные виды изделий: тулупы, шапки, воротники, рукавицы...

К 1937 году в Талдомском районе было шесть скорняжных артелей с количеством членов не менее 1226 человек. Зарплата скорняка определялась по его способности. В неделю зарабатывали от 3 до 10 рублей. Работали помногу: с 6 часов утра до 12 часов ночи. Дети, которым исполнялось 10-14 лет, помогали подбирать меховину, ходили за кипятком, сшивали лоскутья нитками, вручную.

Евгения Викентьевна Сосенкова вспоминала: «Скорняки до октября 1917 года славились своим благосостоянием. Работали они в Москве и Петербурге с Ильина дня (2 августа) до Пасхи, возвращаясь домой с большими деньгами и жили на широкую ногу. В подвалах у скорняков хранились годовые запасы дорогих вин, в конюшнях стояли холеные кони.

Подвыпившие мастера скакали на рысаках, сметая всех на своем пути. Хитрые скорняки растягивали шкурки дорогих мехов: соболя, куницы, каракуля, предварительно намочив шкурку. Из дорогих обрезков скорняки собирали целые шубы, воротники, муфты».

В деревнях Буртаки, Терехово были мастера-скорняки, умеющие из разных мехов подбирать и сшивать ковры, одеяла с пейзажами, зверями, цветами и другими рисунками. К сожалению, этот промысел почти сошел на нет, практически не развивался из-за отсутствия пушнины, которая в середине 1920-х годов шла за границу. Да еще бедность не позволяла купить скорнякам меха, так как цены на шкуры резко возросли.

Спрос на изделия скорняков упал. Кооперативная артель в Квашенках занималась шитьем шапок-ушанок из меха зайца, а большинство мастеров сшивали меховой кант для дамских суконных ботинок. Виртуозов-скорняков становится в 20-е годы все меньше и меньше. Старые мастера умирают, а другие занимаются сельским хозяйством, чтобы хоть как бы прокормить семью.

 

Талдомский историко-литературный музей
Фото из архива